Соколу было двадцать два

онечно, в тех далеких двадцатых годах Коля Копейкин из деревни Утехово Краснохолмского района даже представить не мог, что поднимется в небо. Мальчишка помогал матери по хозяйству, разводил кроликов (отец умер, когда сыну было полтора года). Но однажды в десяти километрах от их деревни приземлился самолет. Со слезами на глазах Коля упросил мать
отпустить его посмотреть на чудо. Там пилот разрешил ему забраться в кабину. Деревенский паренек был полон восторга.
Сохранились воспоминания Колиной учительницы Александры Николаевны Архиповой. В них нет ничего особенного: ее ученик в классе ничем не выделялся, был скромным. После семилетки старший брат взял его к себе в Ленинград на завод имени Кирова. Там Николай окончил рабфак. Сохранилось его письмо домой: «Мама, хотя мне и трудно учиться, но я все преодолею. Приходится сидеть ночами, и не всегда все получается с первого раза, но все равно хочу учиться дальше».
Осенью 1937 года одного из лучших учащихся рабфака направили в Чкаловское военное училище летчиков. После его окончания Копейкин попал в Воронеж в 221-й легко-бомбардировочный авиационный полк. Летали на тех самых У-2, которые были увековечены в фильме «Небесный тихоход». Особенно Николаю нравились ночные полеты, когда к намеченной цели можно было подлететь незаметно. Так что к началу войны он уже считался опытным пилотом.
В самые сложные первые месяцы Николай Копейкин почти не вылезал из кабины самолета. Представляя его ко второму ордену Красного Знамени, командование части сообщало: «Только с 05.11.41 по 28.11.41 он произвел 78 ночных боевых вылетов по уничтожению живой силы, автотранспорта и срыва железнодорожных перевозок противника. Все боевые задания выполнял мужественно и героически». Но был один полет, который чуть не стал для него последним. На подбитом самолете Николай приземлился в тылу врага. 12 дней по лесам и болотам упрямо выходил к своим. Не попасть в лапы к немцам помогали местные жители. Наконец, он добрался до наших бойцов.
В начале 1942 года пилоту удалось побывать дома, увидеться с мамой, любимой учительницей. Отпуск был краткосрочным — всего три дня. А потом снова его ждала смертельно опасная работа, но уже не на У-2, а на легендарном штурмовике Ил-2, который немцы прозвали «черная смерть». Переучиваться
пришлось быстро, потому что война не ждала. Не о каждой крылатой машине слагают стихи, а этот самолет удостоился такой чести. Причем, как живой, он говорит от первого лица:
Я Ил-2 – фашистов крою,
Пушкой им могилы рою,
От мотора моего вселенский вой.
Откровения не скрою:
Отомщу за все с лихвою,
Убежден, за правду
Мой смертельный бой!
В 299-й штурмовой авиационный полк старший лейтенант Копейкин прибыл в конце июня 1942 года. Как написал в своих воспоминаниях бывший авиамеханик полка, секретарь совета ветеранов Леонид Клобуков, «новый заместитель командира эскадрильи произвел хорошее впечатление на командование полка и летчиков. Во-первых, два боевых ордена говорили о том, что воевал он здорово. В его облике чувствовалось мастерство, сочетаемое с мужеством и отвагой. Во-вторых, уверенность в движениях, разговоре и в то же время удивительная скромность выдавали в нем летчика незаурядного. За время первой ознакомительной беседы он ни разу не сказал «я», всюду, во всех эпизодах только «мы». В –третьих, по всему было видно, что он человек дисциплинированный, его франто-
ватость никак не относится к желанию выделиться среди других. Просто он привык быть всегда опрятным, запомнив с курсантских времен, что в «авиации мелочей не бывает».
И о подвигах зам.комэска, о том, что он дважды горел, почти две недели выбирался из немецкого тыла в полк, где уже и поминки по нему справили, сослуживцы узнали не от него самого. Об этом им рассказал полковой писарь, который подшивал в «дело» документы Копейкина.
Аэродромы Градобить, Жары – это все Калининская область. Здесь он осваивал штурмовик. Тот же бывший авиамеханик вспоминает, как
блестяще Копейкин вышел из трудной ситуации 5 июля 1942 года: «Ему необходимо было отработать правый боевой разворот. Набрав высоту 1800 метров, старший лейтенант сначала заложил глубокий левый крен. И вдруг остановился мотор. Не размышляя о причинах, он попытался вновь его запустить, одновременно планируя на аэродром. Но ни при первой, ни при второй попытке мотор не запустился. Вся надежда на то, дотянет ли самолет или придется садиться с убранными шасси на фюзеляж? А тяжелый штурмовик не У-2, он теряет высоту стремительно… Аэродром уже под самолетом, выпущено шасси, но от этого еще больше снизилась скорость, самолет закачался, грозя сорваться в штопор. Но вот она, земля! Сел! После удачной посадки командир полка майор Макаров объявил летчику благодарность и поставил в пример другим».
Это все штрихи к портрету Николая Федоровича. Но как же скоротечно для него летело время!
16 августа 1942 года они начали боевую работу с аэродрома Гри-горьевское под Калугой. Вылетали на позиции врага шестерками, которые вели командиры эскадрилий. Группу штурмовиков сопровождала восьмерка истребителей Як-7. Николай Копейкин шел в составе второй
шестерки, которую вел старший лейтенант Сосин. К сожалению, ведущий группы отступил от принятого на земле решения о подходе к цели на условленной высоте. Без видимых причин начал ее менять, что вызвало нарушение строя и недоумение ведомых. Хотя на цель группу он вывел и произвел атаку, в результате которой были подожжены 12 танков и до 25 автомашин с грузом, однако не заметил приближающуюся со стороны солнца дюжину немецких истребителей МЕ-109. А когда они начали атаку на наши самолеты, не сумел собрать группу в оборонительный круг. Наши истребители барражировали на большой высоте и не успели выручить «горбатых». Первой же атакой были сбиты старшие лейтенанты Сосин и Копейкин. А их товарищи едва добрались до своего аэродрома, изрешеченные пушками Ме-109.
Самолет Николая упал в двух километрах западнее деревни Гретня Сухиничского района Калужской области. Летчик там же, на месте гибели, был захоронен.
А на тверскую землю в деревню Утехово только в августе 1944 года пришло письмо от сослуживцев Николая. Какую ценность оно представляло для матери Анны Васильевны, говорить не надо: «Бойцы и командиры нашей части горячо любили вашего сына за спокойный, но настойчивый характер, за умение владеть современным оружием, за мужество, геройство и большие заслуги перед Родиной. Это был всеобщий любимец части. Вечная память о нем будет жить в сердце каждого из нас… Не плачьте, Анна Васильевна, ибо горем и слезами не вернешь погибшего героя. Всегда помните и гордитесь тем, что вы мать героя, который, сражаясь за Родину, завоевал себе бессмертную честь и славу».
Татьяна МАРКОВА,
«Тверская жизнь», 27 октября 2012 года, № 199.