Старость - это жизнь

Правда, Лев Толстой в свои 76 лет поведал трусливому человечеству: «Я дорожу своей старостью и не променяю ее ни на какие блага мира». Толстой один, а нас – тьма. И тьма хочет школьную память, ясные глаза, острый слух, гибкий позвоночник, широкий бойкий шаг. Ведь все было. И куда подевалось? Не проели, не пропили, не прокурили, не обкололись. Изработались. С размахом и радостью, иногда с ленцой, кой-когда и из-под палки, но такую державу отгрохали. Другие государства уважали, завидовали, злились, ерничали, но не хамили и санкциями не дразнили. Граждане великой державы о себе не помнили и о старости не задумывались. Верили: держава нас не забудет.
Но пробил темный час. «Последние стали первыми». И мечутся между Канарами и Куршавелями. А недавние кочегары, плотники и высотники уныло бродят вдоль витрин и прилавков – ищут где на грошик подешевле. При этом зная, что там, где на грош дешевле, там на рубль заменителей, растворителей и красителей. Эти же бедолаги, ухлопавшие здоровьишко в стройки века и в решения пленумов и съездов, теперь часами, а то и месяцами маются в очередях к здравоохранителям. И это еще полбеды. Вторая половина беды: мы умудрились эстафету бестолковости своей жизни передать потомкам. Не припомню и не видел, чтобы старикам уступили очередь или тормознули легковушку, увидев просящую руку. Согласен – не все и не всегда. Бывает, уступают и тормозят. Бывают почтительны и трудолюбивы, честны и добры. Знать, не все под корень. Есть надежда.
Каждый декабрь три десятка писем и звонков друзьям и от друзей. Скороговоркой типовой набор пожеланий и советов, переходим к взаимным отчетам о проделанной работе и текущем моменте. Оказывается, что для стариковских скорбей и печалей у большинства собеседников нет времени. Честно заработали «заслуженный» отдых, чтобы не отдыхать. На мое поколение в первые дни пенсионной жизни сваливается приступ пустоты и ненужности: не ждет начальник, нет графика, нет плана, не звенит звонок на урок. Можно выбросить будильник. Но однажды из глубин сознания начинают всплывать давно уснувшие, загубленные нелюбимыми делами мечты и мечтания. Мои друзья-приятели не герои экрана или криминальных сводок. Я не назову их имен и адресов. У них одно общее: их родители крестьяне-колхозники. Предки вселили в них дух вечного беспокойства и ежечасного труда. Никто и никогда (конечно, кроме дружбы) им не помогал, да и не мог помочь. Никаких платно-дистанционных образований не получили – только настоящее. Никаких должностей, орденов, как и премий в тысячу зарплат по-родственному не получали. Еще недавно в ходу был термин «простые советские люди». Это о них, живущих по правилу «лучше маленькое дело, чем великое безделье». В переписке – перезвоне сложилась возрастная иерархия: младшие звонят мне первыми, старшим звоню я.
Звонок первый, ему 69 лет. Биография пунктиром: тракторист совхоза – солдат – студент-вечерник МГУ – аспирантура – кандидат юридических наук – доцент. Флаг в руки – открывай контору с консультациями: каждое слово – сотня, бумажка на тысячи потянет. Нет конторы, слова обрыгли. В сотне верст от столицы своими руками соорудил избушку. Накупил рубанков-фуганков и делает фантастически красивую мебель с соблюдением стилистических канонов: барокко, классика, модерн. Для себя, для души. Не отшельник, не чудак. Проснулись гены прадеда-столяра. С семьей все в порядке – три поколения живы и здоровы.
Второй звонок, 74 года. Школа – педучилище — солдат – философский факультет МГУ – работник обкома в Поволжье. Не вписался в систему, вернулся в родную деревню лесником, в годы перестройки — учитель сельской школы. Почти 30 лет ежедневных наблюдений за погодой. Собрал около тысячи народных примет, поговорок, пословиц, касающихся погоды, из них только 40 оказались пригодными для прогнозирования погоды в западной части Тверской области. Написал уникальный учебник о долгосрочном прогнозе на основе народного опыта. И еще сотни краеведческих очерков и исследований от XV века до наших дней.
Третий звонок, 73 года. Образцовая рабочая семья, после ПТУ в России распределены на завод Латвийской ССР, теперь зарубежье. Потомки работяг сейчас в Латвии, России, Англии. Родоначальникам пришлось выучить латышский и английский. Намечается свадьба внучки с немцем. Деду с бабкой опять в первый класс. Теперь немецкий. Правда, в такие годы зубрежка нового языка, конечно, не осуществление мечты. Но что не сделаешь для зятя.
Четвертый звонок от меня человеку без страха и упрека. Сейчас ему 85 лет и он автор 18 сборников воспоминаний, поэзии, публицистики, сатиры, пародий. Это плоды уже пенсионного времени. А в 1946 году десятиклассником он пишет письмо Сталину с просьбой уменьшить налоги с крестьян, за что 10 лет по 58 статье. В год смерти вождя освободили. Через 30 лет власть извинилась. Пройти через такие жернова несправедливости и жестокости: не спиться, не свихнуться, не озвереть – окончить ВУЗ, стать инженером-механиком, ветераном труда и в такие годы сотни страниц поэзии. Безмерно силен человек.
Недавно послал письмо-поздравление своему земляку, получившему по решению районной думы титул Почетный гражданин Бологовского района. 82 года, из них 25 лет службы на берегу Ледовитого океана инженером радиоцентра. Кого-то вещали, кого-то глушили. Таймыр – 12 месяцев в году зима. По окончании службы на выбор любой город СССР. Вернулся на малую родину. Много лет восстанавливает старинный парк, заложенный еще в XVIII веке. За что удостоен уважения и почета.
Естественный вопрос: что автору надо от читателей, если такие найдутся и дочитают до этих слов.
Это не хвастовство своими великолепными друзьями и не библейская проповедь про «не хлебом единым жив человек».
Это открытым текстом реклама труда, как единственного проявления жизни. С обычным занудством, приманками и рецептами. И, если кто-то оторвался от телека и посыпал песочком обледенелую тропинку или расколол дрова хворому – реклама сработала. Конечно, цены не рухнут, очереди не исчезнут. Но хороших людей стало больше. Надо спешить. У старости скверный изъян – она коротка.